00:00 30 апреля 2010 г.
В 1965 году у нового здания средней школы (сейчас это здание дома детского творчества) по инициативе директора школы Шлюпкина Афанасия Ильича поставлен обелиск ушедшим на фронт выпускникам 1941 года. Автором и главным воплотителем этой идеи был учитель труда средней школы №1 Валерий Тихонович Яшмолкин со старшеклассниками. Валерий Тихонович принял непосредственное участие в строительстве памятника-обелиска на Привокзальной площади и обелиска воинам, погибшим от ран в эвакогоспитале 3065 на Вурнарском кладбище.
Первым в списке ушедших выпускников значится Аполосов Михаил. Из архивной справки Центрального архива г. Подольска: «По документам учета безвозвратных потерь сержантов и солдат Советской Армии установлено, что командир отделения 103 стрелкового полка 31-й гвардейской стрелковой дивизии, сержант Аполосов Михаил Петрович, 1922 года рождения, уроженец Чувашской АССР, станция Вурнары, улица Тракторная, 15 (сейчас это улица Гагарина), похоронен на станции Слободзия, братская могила №1, Румыния. Разведчик 103 стрелкового полка награжден медалью «За Отвагу», орденом Славы III степени, орденом Красной Звезды. Других сведений о награждении нет.»
65 лет хранила семья фронтовые письма Михаила Аполосова, в музей их принесла племянница Трофимова Наталья Владимировна.
Фронтовые письма _ это особый человеческий документ, их невозможно читать без содрогания сердца. Сохранилось всего 24 письма. Из писем можно предположить, что в 1942 году рядовой Аполосов проходил обучение под Москвой в батальоне разведчиков.
«18 марта 1942 года …Прошло три с половиной месяца с тех пор, как я уехал из дома…Сейчас мне ужасно хочется домой. Я только о том и думаю, как бы поскорее кончилась война и приехать домой. Большего ничего мне не хочется…
Пайка как ни говори, а не хватает. Ходишь и всегда думаешь, как бы достать, где кусочек хлебца или еще чего.
Два дня были ужасные холода. Командование предупреждает нас, что на днях мы должны вылететь в тыл врага. Но до сих пор еще живем по-старому. С парашютной вышки прыгали уже несколько раз. Теперь эти прыжки мне не страшны. Прошу вас, чтобы мне отвечали побыстрее и выполнили мою просьбу насчет фотографии … Крепко жму вам руки, Михаил».
Письма с адресата «Полевая почта №1908, 4 батальон, 2 пулеметный взвод» идут весь 1942 год. Из писем не видно, что они участвовали в боях. Описываются марш-броски («за три дня мы должны были пройти 150 км и кроме того, делали отдельные задания, проводились тактические занятия», «…завтра будем прыгать с парашюта. Как ты думаешь, Надя , страшновато ведь в первый раз? Но я заранее решил подавить весь страх и не показывать об этом виду…») По всей видимости, цензура строго относилась к письмам, они чаще бытовые, поддержать тех, кто остался дома.
Письма с фронта пронизаны любовью и заботой: «Шлю вам из Москвы свой горячий, сердечный привет и желаю всего в вашей жизни хорошего! Во время санчаса получил ваше письмо. Очень большое спасибо вам за него. Очень исчерпывающее это письмо. Оно до глубины души взволновало…
Почему вы интересно так плачете по мне? Пока я еще жив и здоров, а потому по мне и плакать нечего. Умирать я тоже не собираюсь…Меньше по мне плачьте и тоскуйте. Пишите чаще. Крепко вас целую. Михаил. 28 апреля 1942 года».
Из письма от 11 июля 1942 года: «Местность, где мы сейчас находимся, очень изуродована военно-оборонительными работами. Селения разрушены и немало сожженных деревень и сел. В некоторых деревнях осталось только по 2-3 дома и только. Население живет гораздо беднее, чем в Чувашии. Сразу видно, как отразилось на местном населении пребывание немецких грабителей. Как только разговоримся с какой-нибудь пожилой женщиной, так сразу у нее появляются слезы…»
О том, что он участник военных операций и где они проходят в письмах не упоминается.
«Я нахожусь в госпитале. Здоровье мое ничего, ранение не опасно, так что за мое здоровье не беспокойтесь. О себе пока что все. Адреса точного не знаю.
Здесь в Астрахани выпал снег. Волга встала, у вас тоже видимо наступили холода. Ну вот пока что все. Крепко, крепко вас целую. Михаил. 25 ноября 1942 года».
В госпитале Михаил часто думает о доме, его письма длинные, пронизаны мечтами и рассуждениями. « …Сегодня исполнилось ровно год с тех пор, как я простился с вами, с домом, со знакомыми и выехал из Вурнар… Но чем больше думаю о вас, тем тяжелее становится на сердце. Я нахожусь еще в госпитале, раны мои подживают. Скоро, видимо, я выпишусь отсюда…
А там снова пойду в свою часть, снова буду бить, и уничтожать немчуру. За свои раны я теперь поработаю своим автоматом так, что дай боже, хотя мой автомат и в этом бою поработал неплохо и оставил лежать на нашей земле не одного фрица.
Если будем живы и здоровы, когданибудь еще увидимся, тогда уж наговоримся досыта, погуляем, повеселимся, начнем новую жизнь…»
После госпиталя Михаил возвращается в свою гвардейскую часть. Так часто уже писать нет времени, письма многие написаны второпях, крупным почерком, видимо на привалах между боями. « Мы с боями продвигаемся вперед. По пути я пережил очень много трудностей. Приходилось шагать сутками, по двое _ не спавши, не евши, не пивши. С боями прошли десятки километров. На днях, если буду жив, увижу город Ростов-на-Дону, конечно разрушенный. Как и все остальные города. После бегства немецкой сволочи. … Буду жив, буду писать при возможности. Крепко целую, мой адрес: полевая почта 2142 часть 429, Михаил. 24 января 1943 года».
«…Недожидаясь ответа я шлю вам следующее письмо. Немцы отступая уничтожают все, что можно, грабят, увозят. В деревнях и станциях он не оставляет ничего живого. Дома, буквально все, поджигают или взрывают. А население во время этой картины, все выгоняется в поле. В общем и целом говоря, картина после отступления врага очень и очень дикая и ужасная (дальше в письме зачеркнуто военной цензурой. _ Авт.) …Население совершенно голое и голодное, ограбленное. Привет всем. А пока досвидание. Михаил. 21 февраля 1943 года».
« …Писем вам я не писал уже давно. Но простите. Не было возможности, все время движемся и движемся. Большая часть времени проходит в боях…На каждом шагу, на каждой минуте можно ожидать смерть. Но ко всему я давно уже привык, и мне вся эта музыка уже кажется обычной. Моя шинель вся в дырках – побита осколками и пулями. Питание сейчас – немецкое масло, сахар, консервы – это мы фрица захватили в врасплох….(зачеркнуто военной цензурой _ Авт.) …я только через Дон взад и вперед пробегал не меньше 30-40 раз…. Не ругайте меня за редкие письма …»
« 22 августа 1943 год …О Тамарке Неч. я не думал и не думаю…О Нинке Н. изредка вспоминаю, но не пишу уже давно. Сейчас что-то о них не думается совершенно, неохота. Сейчас на уме другое, скорей бы закончилась война. На нашем участке идут горькие бои и 18 августа получил как раз во время боя письмо от Бусыгина Васьки, с которым вместе учился все 10 лет. Не знаю где еще Борис Высоковский. Коравяков В. убит еще в 1942 в декабре (Коравяков Владимир –четвертая фамилия на обелиске _ Авт.)
…. Не знаю, когда я вернусь домой. Я сейчас почти не скучаю, как будто так и надо. Воевать очень надоело…»
«25 октября, 1943 год …Кто побудет на этой войне, точно останется калекой…
Сейчас я нахожусь в степях Приднестровья. Бои идут тяжелые, жаркие, времени свободного мало. Все время в боях и в боях. Очень хочется отдохнуть, помыться и т.п. Но никак не могу дождаться, когда выпадет эта возможность. О себе пока все. Пишите. Как вы живете? Как идут ваши дела? Как ваше здоровье? Пока досвидание. Всем от меня привет. Крепко вас целую. Михаил».
Больше писем не сохранилось. Можно предположить, что после двух лет войны сержант писал редко, может не хватало времени, а может просто повзрослел.. возмужал… устал… Погиб Михаил Аполосов 29 августа 1944 года.
Я в гостях у одноклассницы Михаила Аполосова, ветерана войны Тимошиной Галины Михайловны, показываю ей сохранившийся аттестат об образовании и окончании Вурнарской средней школы Михаила. Наш разговор о них, о тех мальчишках-одноклассниках, чьи фамилии на обелиске. «Они все были хорошие, учились все хорошо, а в наше время не принято было учиться плохо. Наш классный руководитель, Никифоров Иван Никифорович, каждый день обходил всех учеников. Знал, как мы живем, чем дышим, как у нас в семье. Нам было просто стыдно получать плохие оценки, все старались…»
В далекий год, простясь с учителями,
Длину дорог измерив фронтовых,
Они держали главный свой экзамен
И в танковых боях, и в штыковых.
Веселые, отважные, простые,
В свой звездный час не дрогнули они,
И в памяти о них по всей России
Горят сегодня вечные огни.